Псы в сапогах
В героев Дюма замечательно увлеченно играют в детстве (о, сколько изломано деревянных шпаг!), с тем чтобы в зрелые годы предаваться умиленным воспоминаниям о тогдашних идеалах дружбы и благородства, которые часто почему-то напрочь не вписываются в жестокую взрослую жизнь. Однако нам только кажется, что мы так уж ничего и не переняли у лихих мушкетеров. Многим из нас свойственна одна очень существенная их черта.
Нет, я имею в виду вовсе не очаровательную смесь искреннего чувства и озорного волокитства: тут нам до д'Артаньяна, как правило, далековато, со всеми нашими загсами и нудными адюльтерами.
И не их способность моментального реагирования на бестактность или неучтивость — в сем отношении мы весьма покладисты, приписывая это якобы интеллигентности.
Мужество, упорство — нет-нет, и не об этом речь. Нас роднит с ними другое: способность безоговорочно подчинять себя верховной воле. «— Ваше величество,— в один голос воскликнули четыре приятеля,— мы дали бы себя изрубить в куски за нашего короля!» Вот и мы тоже любители таких хоровых клятв. Очередному «вашему величеству» готовы предаться с потрохами. И добро бы подразумевались только потроха собственные — во имя горячей преданности мы не больно-то считаемся и с чужими потрохами. Прямо совсем как мушкетеры.
Вот д'Артаньян изрядно подырявил очередного встречного — графа де Варда. «Бросив последний взгляд на красивого молодого человека, которому едва ли было больше двадцати пяти лет и которого он оставлял здесь без сознания, а может быть, и мертвым, д'Артаньян вздохнул при мысли о странностях судьбы, заставляющей людей уничтожать друг друга во имя интересов третьих лиц, им совершенно чужих и нередко даже не имеющих понятия об их существовании». Весьма, надо сказать, редкое озарение для горячего гасконца — вообще подобная рефлексия для него нехарактерна, а шпага сверкает вовсю.
Эти храбрые ребята — подлинные невольники чести. И кабы только своей... Не только Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян — но и тот же де Вард или Рошфор. Просто волею судеб одни служат королю, другие — кардиналу. Псарни разные, а выучка, натаска — одна. Никаких идейных соображений, никакого мало-мальски внятного предпочтения. Его высочайшее одобрение уже есть отпущение грехов за порванные чужие глотки. Впрочем, иной раз можно вильнуть хвостиком и перед чужим барином — именно так д'Артаньян воспользовался кардинальской индульгенцией («Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блата государства»), получив в ответ сахарную косточку — дарственную на лейтенантский чин. Так что совсем не случайно в современной мультиинтерпретации «Трех мушкетеров» (картина «Пес в сапогах») герои Дюма — в собачьем обличье. Вы только не обижайтесь за любимцев своего детства. Псы ведь бывают и добры, и храбры, и умны. Правда, и трусливых шавок хватает. Как и среди нас, впрочем.
Алексей Ерохин
|
